Детский лагерь как бизнес

У меня ностальгия по лагерю была настолько сильная, требующая возвращения, что я вернулся в таком виде, который мне позволяет реализовываться в этом направлении. Мечта не была оформленной бизнес-идеей, и я многого не понимал, не знал. Безусловно, было сделано много ошибок на этом пути к успеху.

Если мы рассматриваем детский лагерь как проект, то, конечно, это прибыльное дело. Но на входе я много чего не видел. И те люди, которые меня поддержали — мои друзья, которые в это вложились — не были дальновидными, хотя, конечно, они бизнесмены опытнее меня. Видимо, я был очень воодушевлен и красиво рассказал им об идее. В 2016 году я пришел с запросом на 15 миллионов, а в итоге потребовалось около 23 миллионов. И эта сумма только для старта.

Когда однажды маркетологи спросили, в чем наша уникальность, я не смог им ответить. И в 2023 году я довольно быстро нашел ответ. Уникальность лагеря — только в людях. Не так важна обстановка, где дети живут. Даже не так важно, как бы это страшно ни звучало, что они едят, потому что питание достаточно посредственное в среднем по рынку.

Но кто с детьми занимается и чем с ними занимаются? В этом и есть уникальность отдельно взятого лагеря. Дети и подростки — это же люди, ищущие вовне какие-то ориентиры. И взрослые люди, состоявшиеся в том или ином направлении, или студенты, которые не состоялись, но очень заинтересованы, они и могут заряжать детей.

С этого года мы ввели должность медиатора, который работает непосредственно с родителями. Он является буферной зоной между тревожным или гиперконтролирующим родителем и ребенком. И мы понимаем, что, находясь рядом с ребенком, мы видим, что с ним все хорошо, а у родителей эта информация отсутствует. Поэтому мы хотим им эту информацию предоставить, чтобы снять тревожность. Но в то же время мы не хотим трогать ребёнка, и поэтому мы иногда их связь на время прерываем.

У нас доступ к телефонам по времени. Ограниченная связь с родителями помогает прежде всего лагерю. Отсутствие телефона большую часть времени помогает прежде всего ребенку. Чем это нам помогает? Тем, что ребенок, испытывая великий спектр чувств, в том числе негативных, например, к нам, может об этом родителям рассказать. Выговорившись, ребенок успокаивается на месте, а родители эту информацию возвращают нам, и мы с ней начинаем работать. Ограниченная связь помогает нам вместе с родителями помочь детям либо адаптироваться, либо не нанести себе новые травмы на ранних стадиях. Дети уезжают из лагеря, такое тоже бывает.

Осенью и весной получается три каникулярных периода. Зимние каникулы у всех одинаковые, и зимний заезд мы делаем в том числе и на Новый год. Но с точки зрения рынка, конечно же, спрос лета выше, чем спрос осени и весны. И поэтому мы можем говорить о том, что зима и лето продаются всегда. А осень и весна могут набраться или не набраться. Поэтому мы летом работаем расширяясь, а к осени, весне, зиме мы консервируем часть нашего лагеря, которая обслуживает летнюю историю, и работаем на объеме детей в два раза меньшем. Нам удается его набирать.

Мы сейчас начали проводить лагеря для взрослых, потому что видим некую ностальгию по этому беззаботному времени.

Еще мы в пилотном режиме будем запускать школу-пансион загородного типа. Я думаю, что это логичная история, просто обычно она идет в обратном ключе. Загородные школы-пансионы устраивают в каникулы лагерь. А мы теперь, получается, лагерь, который хочет школу-пансион.

Многие устраивают для своих постоянных клиентов закрытые продажи. И мы начали это практиковать пару лет назад, и на сегодня имеем, что 60% следующего лета забронировано, а еще никто не знает, что мы продажи открыли. Мы предоставляем такую возможность для наших постоянных клиентов. Это как раз даёт нам то самое сарафанное радио и отзывы. Если говорить про историю с продажами, то за последние пару лет мы практически не выходили на рынок рекламы. Мы все закрывали сарафаном и нашими постоянными клиентами, что говорит о том, что количество мест ниже спроса.

Есть мысли создавать команды и ставить руководителей направлений как наместников. Мы об этом разговаривали, и я думаю, что это нельзя назвать франшизой, потому что я пока что не готов к тому, чтобы отдать и не контролировать уровень качества предоставляемых услуг. А ещё я думаю, что наш проект не скопируешь. Это не тот процесс и не та технология. Кроме прочего, мы должны понимать репутационные потери: отдать свое имя и потерять репутацию из-за некомпетентности тех или иных людей — тоже не очень хочется. И когда я говорю о возможности расширения, я говорю о том, что мы этих людей видим, мы их формируем, и мы подсвечиваем нашей команде, нашим ведущим специалистам их лучшие стороны и предлагаем их детям.